http://moluch.ru/archive/131/36688/

§ 3. Защита прав обвиняемого и потерпевшего в уголовном суде

2 В свете сказанного невозможно согласиться с М.С.Шакаряп, будто Конституционный Суд «правосудия по конкретным делам не осуществляет» (Шакорян М.С. Указ. соч. С. 234). А в чем же тогда его функции’ И что :т> за суд, который занимается чем угодно, но только не правосудием? К сожалению, никаких доводов в обоснование своей позиции М.С. Шакаряп не приводит.

Глава XI. Судебная защита прав и свобод

негативное социальное явление, прямым следствием которого являются тяжкие нарушения прав и свобод граждан, посягательства па интересы общества и государства. При расследовании и судебном разбирательстве конкретного дела в сферу уголовного процесса вовлекается, как правило, множество граждан, принимающих участие в этом деле в разных процессуальных ипостасях — подозреваемые, обвиняемые (подсудимые), потерпевшие, свидетели, эксперты, специалисты, переводчики, понятые и др. Все они в различных формах взаимодействуют с органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом, а также друг с другом как участники процесса, т. с. конкретных уголовно-процсссуальиых отношений, урегулированных нормами закона.

Как и во всяком правоотношении, они обладают определенными правами и несут соответствующие обязанности, что составляет предмет процессуальных отношений. Пет такого участника, который несет только одни обязанности, но бесправен по отношению к своему процессуальному контрагенту, будь то орган государства, должностное лицо или гражданин. И если права участника уголовного процесса ущемлены, ограничены пли иным образом умалены, то прямой путь добиться их восстановления — обратиться за защитой к суду. Суд — основной, решающий, ключевой орган (сЬпмпиз 1Шз) во всем уголовном судопроизводстве, и его правоохранительная функция распространяется па всех без исключения лиц, участвующих в уголовном деле. Даже если дело не дошло до стадии судебного разбирательства, если оно было по каким-то причинам прекращено на более ранних процессуальных стадиях следователем или прокурором, все равно каждый участник процессуальных отношений прямо или косвенно находится иод защитой суда.

Отсюда вывод: если попытаться изложить все основания и способы обращения к суду, предоставленные законом каждому участнику уголовного процесса, а также акты судебного реагирования на такие обращения, то это непременно поставит перед необходимостью решить по сути неразрешимую задачу: описать в одном небольшом разделе учебника весь российский уголовный процесс со множеством его участников и сложным разнообразием возникающих между ними правоотношений. Целесообразно, на наш взгляд, поступить иначе: выделить из

§ 3. Защита прав обвиняемого л потерпевшего в уголовном суде 333

всех граждан — участников уголовного процесса тех, чьи права и законные интересы служат основным, главным предметом исследования в суде, чьи судьбы в буквальном смысле решаются в результате рассмотрения дела и вынесения приговора.

Итак, обвиняемый и потерпевший. Эти процессуальные фигуры — разнополюсиыс, их позиции, как правило, диаметрально противоположны, их усилия в процессе направлены на доказывание своей правоты и тем самым безосновательности доводов процессуального оппонента. У каждого из них есть совокупность конкретных прав, каждый из них может использовать их так, как посчитает необходимым в соответствующем случае. И в этом им должны помочь органы расследования, прокурор, суд. Есть ли в этой линии защиты прав, в обеспечении правового статуса обвиняемого и потерпевшего какие-либо приоритеты, если исходить из задач, целей уголовного судопроизводства?

На первый взгляд уголовный процесс есть прежде всего гарантия защиты общества от преступности, из чего легко сделать вывод, что главная задача процесса — защитить права потерпевшего. Но уголовный процесс одновременно и в той же мере есть и гарантия от незаконного привлечения гражданина к уголовной ответственности, гарантия от незаслуженного наказания. В органичном сочетании двух этих видов гарантий и заключены ядро, смысл всего уголовного судопроизводства. Причем защита общества от преступности может быть успешной только при условии, что его охраняют от действительных, а не мнимых преступников. Гарантия точного, безусловного установления виновности — первооснова всех процессуальных гарантий, фундамент правосудия. «Именно поэтому действующий УПК начинает перечень участников процесса с обвиняемого, его прав и гарантий их осуществления (глава третья Кодекса).

Глав;! XI. Судебная защита прав п свобод

Но есть и противоположный взгляд. Сторонники его считают, что стремление точно выяснить виновность, наделение обвиняемого широким спектром прав на защиту, усиление гарантии этих прав — все это односторонний подход, неоправданный либерализм, который в конечном счете сводится к потаканию преступнику и оставляет без защиты жертвы преступлений. На первый план, считают они, должен быть поставлен потерпевший, его права и их реализация. Эта точка зрения особенно отчетливо проявилась в проекте УПК РФ, составленном и опубликованном в 1994 г. НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. В нем потерпевший рассматривается как основная фигура процесса, открывающая перечень участников уголовного судопроизводства (гл. IV, ст. 31). Высказана такая позиция и в некоторых других работах.

§ 3. Защита прав обвиняемого и потерпевшего в уголовном суде 335

сти стоят на переднем плане как основная задача, подлежащая выяснению и реализации.

Достаточны ли для нормального отправления правосудия установленные законом права обвиняемого, надежны ли предусмотренные УПК гарантии этих прав? Есть ли в российском уголовном процессе условия для того, чтобы всегда осуществлялся конституционный принцип презумпции невиновности и каждый человек имел реальную возможность защищаться от предъявленного ему обвинения?

К сожалению, на все эти вопросы пока приходится отвечать отрицательно. Конечно, за последние годы многое изменилось в правовом статусе обвиняемого и он постепенно все более превращается в полноправного участника процесса. Медленно, шаг за тагом удается искоренять из сознания законодателей и правоприменитслей традиционный советский постулат, будто расширение прав обвиняемых ведет к их безнаказанности, плодит преступность, мешает успешной борьбе с нею, сковывает руки нашим доблестным органам расследования и поэтому некоторые отступления от этих прав в интересах дела не только возможны, но и в ряде случаев необходимы как высшее благо для общества и государства. Постепенный отказ от этого заблуждения, продиктованного ложно понятыми интересами дела, позволил ввести в наше законодательство ряд норм, обеспечивающих и успешную борьбу с преступностью, и защиту прав лиц, привлекаемых к уголовной ответственности.

Казалось бы, что может быть проще и понятнее элементарного, логически безупречного положения: как только в уголовном процессе, еще на стадии расследования, возникает обвинительная функция и появляется процессуальная фигура обвиняемого, тотчас должна возникнуть и противоположная, защитительная функция и появиться ее главный носитель — защитник? Тогда достигается естественный баланс оппонирующих сил, способный привести к установлению истины. Тем не менее до 1950 г. защитник мог участвовать только в стадии судебного разбирательства, на предварительное следствие его не допускали. Позднее он получил такое право, по только в момент, когда предварительное следствие уже было закончено. Право на защиту законодатель вводил с большой оглядкой, шел к этой цели как-то боком, зигзагами. Достаточно вспом-

Глава XI Судебная защита прав и свобод

пить неодинаковые моменты допуска защитника в дело для разных категорий обвиняемых, безуспешную попытку сгладить эти различия с помощью прокурорских полномочий, введение и поспешную отмену права обвиняемого, не владеющего языком, па котором ведется судопроизводство, обратиться к защитнику в момент предъявления обвинения и др. И только сейчас ст. 47 УПК предоставляет наконец обвиняемому нрав

http://uchebnikfree.com/prava-cheloveka_954/zaschita-prav-obvinyaemogo-poterpevshego-13747.html

Защита прав обвиняемого и потерпевшего в уголовном суде

Уголовный процесс как особый вид деятельности специ­альных государственных органов существует и необходим лишь постольку, поскольку продолжает сохраняться преступность —

‘ Надо иметь в виду, что далеко не все поступившие в Конституционный Суд жалобы были разрешены но существу. Значительная часть из-за их нсподвсдомствепиостн была направлена в компетентные государственные органы пли организации.

Глава XI. Судебная защита прав и свобод

негативное социальное явление, прямым следствием которого являются тяжкие нарушения прав и свобод граждан, посяга­тельства па интересы общества и государства. При расследова­нии и судебном разбирательстве конкретного дела в сферу уго­ловного процесса вовлекается, как правило, множество граж­дан, принимающих участие в этом деле в разных процессуаль­ных ипостасях — подозреваемые, обвиняемые (подсудимые), потерпевшие, свидетели, эксперты, специалисты, переводчики, понятые и др. Все они в различных формах взаимодействуют с органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом, а также друг с другом как участники процесса, т. с. конкретных уголовно-процсссуальиых отношений, урегулиро­ванных нормами закона.

Как и во всяком правоотношении, они обладают опреде­ленными правами и несут соответствующие обязанности, что составляет предмет процессуальных отношений. Пет такого участника, который несет только одни обязанности, но беспра­вен по отношению к своему процессуальному контрагенту, будь то орган государства, должностное лицо или гражданин. И если права участника уголовного процесса ущемлены, ограничены пли иным образом умалены, то прямой путь добиться их вос­становления — обратиться за защитой к суду. Суд — основ­ной, решающий, ключевой орган (сЬпмпиз 1Шз) во всем уго­ловном судопроизводстве, и его правоохранительная функция распространяется па всех без исключения лиц, участвующих в уголовном деле. Даже если дело не дошло до стадии судебно­го разбирательства, если оно было по каким-то причинам пре­кращено на более ранних процессуальных стадиях следовате­лем или прокурором, все равно каждый участник процессуаль­ных отношений прямо или косвенно находится иод защитой суда.

Отсюда вывод: если попытаться изложить все основания и способы обращения к суду, предоставленные законом каждо­му участнику уголовного процесса, а также акты судебного ре­агирования на такие обращения, то это непременно поставит перед необходимостью решить по сути неразрешимую задачу: описать в одном небольшом разделе учебника весь российский уголовный процесс со множеством его участников и сложным разнообразием возникающих между ними правоотношений. Целесообразно, на наш взгляд, поступить иначе: выделить из

§ 3. Защита прав обвиняемого л потерпевшего в уголовном суде 333

всех граждан — участников уголовного процесса тех, чьи пра­ва и законные интересы служат основным, главным предметом исследования в суде, чьи судьбы в буквальном смысле решают­ся в результате рассмотрения дела и вынесения приговора. Та­кими лицами, несомненно, являются, с одной стороны, обвиняе­мый, т. е. тот, кто может быть признан виновным, преступни­ком со всеми вытекающими из этого последствиями, а с дру­гой — потерпевший, т. е. лицо, которому преступлением при­чинен моральный, физический или имущественный вред и кото­рое добивается от суда наказания виновного и возмещения вреда. Вот об этих процессуальных фигурах и пойдет в первую оче­редь речь, когда возникает вопрос об обеспечении прав граж­дан в уголовном процессе.

Итак, обвиняемый и потерпевший. Эти процессуальные фигуры — разнополюсиыс, их позиции, как правило, диамет­рально противоположны, их усилия в процессе направлены на доказывание своей правоты и тем самым безосновательности доводов процессуального оппонента. У каждого из них есть совокупность конкретных прав, каждый из них может исполь­зовать их так, как посчитает необходимым в соответствующем случае. И в этом им должны помочь органы расследования, про­курор, суд. Есть ли в этой линии защиты прав, в обеспечении правового статуса обвиняемого и потерпевшего какие-либо при­оритеты, если исходить из задач, целей уголовного судопроиз­водства?

На первый взгляд уголовный процесс есть прежде всего гарантия защиты общества от преступности, из чего легко сделать вывод, что главная задача процесса — защитить права потер­певшего. Но уголовный процесс одновременно и в той же мере есть и гарантия от незаконного привлечения гражданина к уго­ловной ответственности, гарантия от незаслуженного наказа­ния. В органичном сочетании двух этих видов гарантий и зак­лючены ядро, смысл всего уголовного судопроизводства. При­чем защита общества от преступности может быть успешной только при условии, что его охраняют от действительных, а не мнимых преступников. Гарантия точного, безусловного уста­новления виновности — первооснова всех процессуальных га­рантий, фундамент правосудия. «Именно поэтому действующий УПК начинает перечень участников процесса с обвиняемого, его прав и гарантий их осуществления (глава третья Кодекса).

Глав;! XI. Судебная защита прав п свобод

Но есть и противоположный взгляд. Сторонники его счи­тают, что стремление точно выяснить виновность, наделение обвиняемого широким спектром прав на защиту, усиление га­рантии этих прав — все это односторонний подход, неоправ­данный либерализм, который в конечном счете сводится к пота­канию преступнику и оставляет без защиты жертвы преступле­ний. На первый план, считают они, должен быть поставлен по­терпевший, его права и их реализация. Эта точка зрения осо­бенно отчетливо проявилась в проекте УПК РФ, составленном и опубликованном в 1994 г. НИИ проблем укрепления закон­ности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. В нем потерпевший рассматривается как основная фигура процесса, открывающая перечень участников уголовного судопроизвод­ства (гл. IV, ст. 31). Высказана такая позиция и в некоторых других работах.

studopedia.org — Студопедия.Орг — 2014-2020 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.002 с) .

http://studopedia.org/8-234706.html

§ 3. Защита прав обвиняемого и потерпевшего в уголовном суде

Уголовный процесс как особый вид деятельности специальных государственных органов существует и необходим лишь постольку, поскольку продолжает сохраняться преступность — негативное социальное явление, прямым следствием которого являются тяжкие нарушения прав и свобод граждан, посягательства на интересы общества и государства. При расследовании и судебном разбирательстве конкретного дела в сферу уголовного процесса вовлекается, как правило, множество граждан, принимающих участие в этом деле в разных процессуальных ипостасях — подозреваемые, обвиняемые (подсудимые), потерпевшие, свидетели, эксперты, специалисты, переводчики, понятые и др. Все они в различных формах взаимодействуют с органами дознания, предварительного следствия, прокуратурой и судом, а также друг с другом как участники процесса, т. е. конкретных уголовно-процессуальных отношений, урегулированных нормами закона.

Достаточны ли для нормального отправления правосудия установленные законом права обвиняемого, надежны ли предусмотренные УПК гарантии этих прав? Есть ли в российском уголовном процессе условия для того, чтобы всегда осуществлялся конституционный принцип презумпции невиновности и каждый человек имел реальную возможность защищаться от предъявленного ему обвинения?

К сожалению, на все эти вопросы пока приходится отвечать отрицательно. Конечно, за последние годы многое изменилось в правовом статусе обвиняемого и он постепенно все более превращается в полноправного участника процесса. Медленно, шаг за шагом удается искоренять из сознания законодателей и правоприменителей традиционный советский постулат, будто расширение прав обвиняемых ведет к их безнаказанности, плодит преступность, мешает успешной борьбе с нею, сковывает руки нашим доблестным органам расследования и поэтому некоторые отступления от этих прав в интересах дела не только возможны, но и в ряде случаев необходимы как высшее благо для общества и государства. Постепенный отказ от этого заблуждения, продиктованного ложно понятыми интересами дела, позволил ввести в наше законодательство ряд норм, обеспечивающих и успешную борьбу с преступностью, и защиту прав лиц, привлекаемых к уголовной ответственности.

Казалось бы, что может быть проще и понятнее элементарного, логически безупречного положения: как только в уголовном процессе, еще на стадии расследования, возникает обвинительная функция и появляется процессуальная фигура обвиняемого, тотчас должна возникнуть и противоположная, защитительная функция и появиться ее главный носитель — защитник? Тогда достигается естественный баланс оппонирующих сил, способный привести к установлению истины. Тем не менее до 1950 г. защитник мог участвовать только в стадии судебного разбирательства, на предварительное следствие его не допускали. Позднее он получил такое право, но только в момент, когда предварительное следствие уже было закончено. Право на защиту законодатель вводил с большой оглядкой, шел к этой цели как-то боком, зигзагами. Достаточно вспомнить неодинаковые моменты допуска защитника в дело для разных категорий обвиняемых, безуспешную попытку сгладить эти различия с помощью прокурорских полномочий, введение и поспешную отмену права обвиняемого, не владеющего языком, на котором ведется судопроизводство, обратиться к защитнику в момент предъявления обвинения и др. И только сейчас ст. 47 УПК предоставляет наконец обвиняемому право в любом деле иметь защитника с момента предъявления обвинения.

Больше того, впервые получил право воспользоваться помощью защитника и подозреваемый, если он задержан или арестован. Правда, из сопоставления ст. 47 и 122 УПК следует, что задержанный лишь спустя сутки может встретиться с защитником. Этот срок чрезмерно велик. Кроме того, он расходится с правилом ст. 48 Конституции РФ, предоставляющей каждому задержанному право пользоваться помощью защитника с момента задержания. Думается, срок пребывания подозреваемого под стражей до встречи с защитником должен быть сокращен до шести, в крайнем случае до двенадцати часов.

Как это ни парадоксально, но в нашем уголовно-процес-суальном законодательстве никогда не было нормы, разрешающей защитнику иметь свидания с обвиняемым без ограничения их числа и продолжительности (такая норма содержалась только в Положении о предварительном заключении под стражу от 11 июля 1960 г.). Законодатель как-то уж очень стыдливо вводил право на свидания. В ст. 51 УПК об этом праве говорилось в общей форме (причем речь шла о свидании, а не свиданиях); когда же защитник знакомился с материалами оконченного расследования, то получал право на свидание (опять одно!) с обвиняемым наедине (ст. 202 УПК). И только в 1992 г. все эти сомнительные формулировки были заменены безоговорочным правилом: с момента допуска к участию в деле защитник вправе иметь свидания с обвиняемым и подозреваемым (о подозреваемых раньше и речи быть не могло) наедине без ограничения их количества и продолжительности. В этих же статьях вместо прежнего права защитника выписывать из дела «необходимые сведения» (кому необходимые? для чего необходимые?) появилась более точная и верная формулировка: выписывать «любые сведения и в любом объеме».

Еще одна мера, направленная на усиление гарантий прав личности, — разрешение защитнику участвовать не только на предварительном следствии, но и при производстве дознания. Раз на дознании фигурируют подозреваемый и обвиняемый, значит, должен быть и защитник. Прежние ограничения, существовавшие более тридцати лет и касавшиеся почти пятой части всех расследуемых уголовных дел, т. е. тех, по которым материалы дознания служат основанием для рассмотрения дела в суде, отменены (ст. 120 УПК).

Поправки, внесенные в УПК 15 июня 1996 г., не только расширили право обвиняемого и подозреваемого на свидания с защитником, но и предоставили им право на свидания с родственниками и иными лицами. Кроме того, УПК предусмотрел их право на переписку, чего раньше никогда не было. Порядок и условия предоставления этих прав определяются Федеральным законом от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Ряд изменений, внесенных в УПК в 1992 г., усилил гарантии важнейшего права человека и гражданина — права на свободу и неприкосновенность. Еще в 1973 г., когда СССР ратифицировал Международный пакт о гражданских и политических правах, раздавались голоса, что мы должны, выполняя требования пакта (п. 4 ст. 9), предусмотреть в законе право каждого задержанного или арестованного безотлагательно предстать перед судом, который проверил бы правильность ограничения свободы и либо подтвердил его, либо отменил. Но тогда власти предержащие не услышали эти голоса, вернее, не захотели услышать. То же самое повторилось и в 1975 г. при подписании СССР Хельсинкских соглашений. Только Копенгагенское (1990 г.) и Московское (1991 г.) совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ подвигли советское, а затем и российское правительство на реализацию взятых на себя международных обязательств. В итоге УПК был дополнен нормами о праве арестованного на судебную проверку правильности заключения его под стражу (ст. 11, 46, 52), а также развернутой процедурой проверки в суде законности и обоснованности ареста или продления срока заключения под стражу (ст. 2021 и 2202).

Но при этом надо иметь в виду, что Конституция Российской Федерации допускает арест, заключение под стражу и содержание под стражей только по судебному решению (ст. 22). Из этого следует, что санкцию (согласие) на заключение под стражу впредь должен давать не прокурор, а суд или судья. И тогда автоматически отпадает надобность в специальной судебной проверке законности и обоснованности заключения под стражу, поскольку во всех случаях эта мера будет применяться не чиновником, а представителем судебной власти.

Но для того, чтобы все вопросы о санкционировании арестов или об отказе в санкции решал только суд, требуется существенная организационно-кадровая перестройка судебной работы. Сделать это сразу невозможно. Нужен определенный переходный период. Поэтому в «Заключительных и переходных положениях» Конституции записано: «До приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления» (п. 6).

Подобной оговорки нет в переходных положениях применительно к судебным решениям, ограничивающим тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, разрешающим проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц. С момента вступления Конституции в силу все перечисленные ограничения прав граждан могут иметь место не по усмотрению прокурора, как раньше, а только по решению суда (ст. 23, 25). Следовательно, в этих случаях на практике непосредственно применяются указанные правила Конституции, что и было разъяснено Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 24 декабря 1993 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации».

После длившейся десятилетия критики законодатель наконец-то признал ошибку, допущенную им при формулировании процедуры прекращения дела вследствие изменения обстановки (ст. 6 У ПК). Никакими аргументами невозможно было объяснить, почему при прекращении дела следователем по любому нереабилитирующему основанию (истечение срока давности, амнистия, передача на поруки и т. д.) обвиняемый вправе был настаивать на своей реабилитации по суду, а если дело прекращалось ввиду изменения обстановки, что, конечно, не реабилитировало обвиняемого, его лишали возможности требовать направления дела в суд1. Чтобы решить этот простейший, на наш взгляд, вопрос, потребовалось вмешательство Конституционного Суда РФ, который 28 октября 1996 г. рассмотрел жалобу О. В. Сушкова, просившего признать неконституционной ст. 6 УПК, не позволявшую ему добиваться реабилитации по суду. Конституционный Суд признал, что «уголовное дело не может быть прекращено, если лицо против этого возражает и ходатайствует о продолжении производства по делу. В этом случае производство по делу должно продолжаться в обычном порядке». Именно так решен этот вопрос в новой редакции ст. 6УПК.

В соответствии с конституционным велением «заочное разбирательство уголовных дел в судах не допускается» (ч. 2 ст. 123). На столь высоком уровне этот запрет раньше никогда не фиксировался, хотя в УПК это правило было записано (ст. 246). Разумеется, принцип очного, т. е. с участием обвиняемого, разбирательства дела относится прежде всего к суду первой инстанции, где устно и непосредственно исследуются все доказательства, в том числе выслушиваются объяснения и возражения обвиняемого, и выносится приговор. Это положение, на наш взгляд, в комментариях не нуждается.

http://www.pravo.vuzlib.su/book_z1046_page_51.html